И.В.Волков (Москва, ГИМ)
Факт влияния денежного дела Золотой Орды на русскую монетную систему в период возобновления собственного чекана в русских княжествах вряд ли можно поставить под сомнение. Работами ряда исследователей, среди которых ведущую роль играют труды Г.А.Федорова-Давыдова, установлено, что это влияние проникало во все сферы, так или иначе связанные с денежным обращением. Тесная связь метрологии и технологии раннего русского чекана с ордынской, прямые заимствования названий мелких денежных единиц (алтын, денга, пуло) – говорят сами за себя. В настоящем сообщении рассматривается еще одна область денежного дела княжеств северо-восточной Руси конца XIV – первой половины в., в которой ордынское влияние проявилось наиболее наглядно – внешнее оформление серебряных монет.
Золотоордынские элементы отчетливо прослеживаются в нумизматических материалах трех крупнейших русских княжеств и их уделов: Московского, Суздальско-Нижегородского и Рязанского. Эти элементы можно разделить на две группы.
1. Эпиграфические.Имеются в виду арабские надписи и подражания им, которые постоянно встречаются на монетах указанных княжеств с 1380-х до начала 1420-х гг.
>Читаемые арабские надписи на русских монетах достаточно однообразны и характерны, прежде всего, для Великого княжества Московского, что было впервые отмечено Г.А.Федоровым-Давыдовым. Здесь с 80-х гг.XIV до начала второго десятилетияXV в. на большинстве монет одна сторона несла изображение и русскую надпись с именем князя, а на другой помещалась более или менее грамотно исполненная арабская надпись с благопожеланием Токтамышу (иногда – в зеркальном отображении, полностью или частично) (рис. 1, 2). Очень важен тот факт, что изначально эта надпись не являлась продуктом слепого копирования со стороны московских денежников, так как до сих пор неизвестны подлинные монеты Токтамыша, на которых легенда была бы размещена таким образом, как на московских и серпуховских монетах. Следовательно, мы имеем дело с совершенно осознанным помещением имени правящего хана Золотой Орды на монетах его сильнейшего вассала – великого князя Московского. Интересно, что данный тип оборотной стороны оказался настолько устойчивым, что сохранился без изменений на ряде московских монет вплоть до начала второго десятилетия XV в., то есть даже тогда, когда Токтамыш давно перестал быть ханом (рис. 3 – о.с. монеты Ивана Владимировича Серпуховского, после 1410 г.). Нельзя исключить, что это было, своего рода, политической декларацией, так как Василий Дмитриевич Московский не признавал марионеточных ханов эмира Едигея, правивших в начале в.
Подражания арабским надписям, напротив, крайне разнообразны. Подавляющее большинство суздальско-нижегородских монет до начала 1410-х гг. на оборотной стороне имеют копии с надписей на ордынских монетах, причем, как правило – давно уже умерших ханов, например, Джанибека (рис. 4). В данном случае за образец брались наиболее распространенные в обращении монеты, причем никакой роли не играло, какую сторону копировать: с именем хана или же с указанием места чеканки (см., например, рис. 5). Постепенно эти подражания деградировали до такой степени, что превращались в набор бессмысленных черточек и точек, а прототип в этих случаях угадать можно с трудом (рис. 6).
Отметим, что подражания характерны не только для нижегородских монет: они встречаются также на монетах Москвы с уделами (рис. 7,8), а в Рязанском княжестве надчеканки русских букв или княжеской «тамги» с самого начала делались либо на оригинальных дирхемах, либо на подражаниях (см., например, рис. 9).
2. Изобразительные. Наиболее распространены среди них орнаментальные решетки, так называемые, «узлы счастья», которые часто неправильно определяют как «золотоордынские тамги». Выделяется три вида таких решеток (рис. 10–12), которые присутствуют на большинстве монет Московского и Суздальско-Нижегородского княжеств до начала второго десятилетия XV в. но иногда встречаются и в более позднее время.
Кроме решеток на русских монетах встречаются фигурные ободки и картуши, также заимствованные с ордынских дирхемов. В большинстве своем они обнаруживаются на монетах московских уделов, в частности, Серпухова и Боровска (рис. 13).
Использование как эпиграфических, так и изобразительных ордынских элементов постепенно затухает во втором десятилетии XV в., но после вокняжения Василия Темного в 1425 г. они вновь появляются на московских монетах. При этом, не имея совершенно никакого прототипа в реальной ордынской чеканке, подражания на монетах этого князя соединяют в себе как эпиграфические, так и изобразительные черты: на них помещен замысловатый орнамент, который, хотя внешне и похож на надпись, но таковой не является (рис. 14,15). При этом зачастую в оформление «ордынской» стороны монеты включаются совершенно русские изображения (рис. 16).
В более позднее время, во второй половине XV в., на русских монетах вновь появляются арабские надписи, однако они несут уже совершенно иное смысловое содержание: либо это имя русского князя – Иван (рис. 17), либо указание на место чеканки – Москву (рис. 18).
Таким образом, использование заимствований из Золотой Орды в оформлении русских монет во многом отражало политическую ситуацию и отношения между ханами и русскими князьями, а кроме того, представляет собой яркий пример проникновения восточной культуры в русские земли в XIV–XV вв.